Твой папа - фашист | Тепло | Три-четыре гада | Ты на пути в Чикаго

Твой папа - фашист

Не говори мне о том, что он добр;
Не говори мне о том, что он любит свободу...
Я видел его глаза - их трудно любить!
А твоя любовь - это страх;
Ты боишься попасть в число неугодных,
Ты знаешь - он может прогнать, он может убить!

Твой папа - фашист!
Не смотри на меня так, я знаю точно -
Просто фашист!
Не смотри на меня так...

Быть может, он просто жесток;
Быть может, ему не знаком Шопенгауэр;
Но воля и власть - это все, что в нем есть.
И я не пойду за ним!
Я вижу плоды могучих иллюзий;
Мне нужен свой свет, мне нужен свой крест...

Твой папа - фашист!
Не смотри на меня так, я знаю точно -
Просто фашист!
Не смотри на меня так...

Дело совсем не в цвете знамен -
Он может себя называть кем угодно,
Но слово умрет, если руки в крови...
И я сам не люблю ярлыков,
Но симптомы болезни слишком известны:
Пока он там наверху - он будет давить!

Твой папа - фашист!
Не смотри на меня так, я знаю точно -
Просто фашист!

Есть идеи, покрытые пылью,
Есть - одетые в сталь...
Что в них - не так уж важно,
Гораздо важнее - кто за ними встал!

Не говори мне о том, что он добр;
Не говори мне о том, что он любит свободу...
Я видел его глаза - их трудно любить!
А твоя любовь - это страх;
Ты боишься попасть в число неугодных,
Ты знаешь - он может прогнать, он может убить!

Твой папа - фашист!
Не смотри на меня так, я знаю точно -
Просто фашист!
Не смотри на меня так...

Мой папа - фашист!
Твой папа - фашист!
Наш папа - фашист!
Не смотри на меня так...


Тепло

Спит никому ненужный,
Город мой, потухший,
Всё замело зло.
Заснежены наши души,
Застужены ветром злющим.
Куда-то ушло тепло.

Куда-то ушло тепло.
Куда-то ушло тепло.
Куда-то ушло тепло.

На руинах тысячелетья,
Хлещет прощальный ветер
Истиной по глазам,
Мы льдинки, мы дети,
Которых послали за смертью,
И больше не ждут назад.

Куда-то ушло тепло.
Куда-то ушло тепло.
Куда-то ушло тепло.


Три-четыре гада

Три-четыре гада мешают жить,
Три-четыре гада мне портят кровь.
Кто там за ними стоит - я не знаю,
Но знаю, что они ненавидят "рож"...
Три-четыре гада решают все,
Три-четыре гада имеют власть.
Как они попали туда - я не знаю,
Но чистым туда не попасть!

А может быть их не три, и не четыре...
Хоть сотни миллионов - все равно
Рано или поздно, как те свиньи,
Прямо с обрыва - на дно,
Пойдут на дно!

Три-четыре гада всегда со мной,
Три-четыре гада искушают меня.
Я мог бы... Но не хочется пачкать руки -
Им не уйти... Не уйти от огня!

А может быть их не три, и не четыре...
Хоть вся страна - все равно
Рано или поздно, как те свиньи,
Прямо с обрыва - на дно,
Пойдут на дно!


Ты на пути в Чикаго

Ты не пути в Чикаго,
Я на пути в забытье.
Тебя опекает лукавый,
А небо грустит обо мне.
Ты улыбаешься солнцу,
Я плачу с осенним дождем.
У тебя - только сладкие грезы,
У меня - постылый мой дом...

Тебя ласкают их бесы,
Меня - кошмарные сны.
Твое время для песен,
Мое - время войны.
Спеши собой насладиться,
Спеши отдаться судьбе.
Ты теперь - вольная птица,
Я хотел бы быть небом тебе...

Я хотел бы стать океаном,
Чтобы ты купалась во мне,
Но ты - на пути в Чикаго,
А я - на пути в забытье.
Что можешь ты, хрупкое слово?
Тобой ничего не сказать...
Я знаю, мы свидимся снова
На небесах...

В пушистое новое тело
Мы сольемся с тобой,
И облаком чистым и белым
Мы поплывем над землей...
Мечтать о тебе так сладко,
Так горько быть болью твоей.
Но ты - на пути в Чикаго,
А я - на пути в небытие.
Ты на пути в Чикаго,
Я на пути в небытие...